Услышь меня, Господь, твердыня моя.
Услышь меня, Господь, опора моя.
Услышь меня, Господь, защита моя,
Услышь меня, Господь, и призри Ты на меня.
Слова мои к Тебе, когда я встаю.
Слова мои к Тебе, когда я пою.
Слова мои к Тебе, когда я молюсь,
Когда перед Тобой я смиренно преклонюсь.
Припев:
Бог, сила Ты моя! Надежда Ты моя!
Победа Ты моя, Ты гранитная скала!
Благодарю Тебя, прославлю я Имя,
В котором всегда радость, в котором жизнь моя.
Благодарю Тебя, Ты умер за меня,
Когда-то был отверженным, главой Ты стал угла.
Благодарю Тебя, жемчужина моя,
Ты самый драгоценный живой Камень для меня.
Ты Тот, Кто на кресте спасенье мне дал.
Ты Тот, Кто через кровь, меня оправдал.
Ты Тот, Кто за Собой с любовью позвал,
Ты Тот, Кто моё сердце и взгляды поменял.
Свою любовь, Господь, даёшь день изо дня.
Свою любовь, Господь, излил на меня.
Свою любовь, Господь, велишь пить до дна,
Ты ею наполняешь всех людей, как и меня.
Припев:
Благодарю Тебя, твердыня моя.
Благодарю Тебя, опора моя.
Благодарю Тебя, защита моя,
Ты с каждым днём становишься дороже для меня.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Публицистика : Феноменология смеха - 2 - Михаил Пушкарский Надеюсь, что удалось достичь четкости формулировок, психологической ясности и содержательности.
В комментарии хотелось бы поделиться мыслью, которая пришла автору вдогонку, как бонус за энтузиазм.
\\\"Относительно «интеллектуального» юмора, чудачество может быть смешным лишь через инстинкт и эмоцию игрового поведения.
Но… поскольку в человеческом обществе игровое поведение – это признак цивилизации и культуры, это нормальный и необходимый жизненный (психический) тонус человека, то здесь очень важно отметить, что «игра» (эмоция игрового поведения) всегда обуславливает юмористическое восприятие, каким бы интеллектуальным и тонким оно не было. Разве что, чувство (и сам инстинкт игрового поведения) здесь находится под управлением разума, но при любой возможности явить шутку, игровое поведение растормаживается и наполняет чувство настолько, насколько юмористическая ситуация это позволяет. И это одна из главных причин, без которой объяснение юмористического феномена будет по праву оставлять ощущение неполноты.
Более того, можно добавить, что присущее «вольное чудачество» примитивного игрового поведения здесь «интеллектуализируется» в гротескную импровизацию, но также, в адекватном отношении «игры» и «разума». Например, герой одного фильма возвратился с войны и встретился с товарищем. Они, радуясь друг другу, беседуют и шутят.
– Джек! - спрашивает товарищ – ты где потерял ногу?
- Да вот – тот отвечает – утром проснулся, а её уже нет.
В данном диалоге нет умного, тонкого или искрометного юмора. Но он здесь и не обязателен. Здесь атмосфера радости встречи, где главным является духовное переживание и побочно ненавязчивое игровое поведение. А также, нежелание отвечать на данный вопрос культурно парирует его в юморе. И то, что может восприниматься нелепо и абсурдно при серьёзном отношении, будет адекватно (и даже интересно) при игровом (гротеск - это интеллектуальное чудачество)\\\".
